“Эфэсбэшник схватил за горло и щупал воротник рубашки. Искал ампулу с ядом”

Зеленский до сих пор живет иллюзиями договориться с агрессором

– Если вы договаривались, проходите, – говорит секретарша. За двумя дверями просторный кабинет. Из небольшого помещения в дальнем углу выходит 52-летний Роман Сущенко, первый заместитель председателя Черкасского областного совета. Одет в голубую рубашку и темную жилетку. На столе два флажка – государственный и крымскотатарский. Дезинфектор для рук с символикой партии “Европейская солидарность”.

Полгода работаете в областном совете. Что от него зависит в области?

– Первые сессии показали, что между областными администрацией и советом слабое сотрудничество. “Ручной режим” администрирования, саботаж со стороны ОГА на протяжении нескольких лет привели к тому, что область перестала развиваться.

Сейчас начали выстраивать отношения двух ветвей власти. Есть договоренности о рациональном использовании средств государственного и областного бюджетов. Надеюсь, это сохранится. Но недоверие сих пор существует. Руководство областного совета хочет добиться влияния на все процессы, в соответствии с его полномочиями. Что удается – покажет ближайшая сессия областного совета.

Отметил низкий уровень сочувствия у депутатов Черкасского облсовета. 19 февраля на заседании обратился к 63 депутатам с просьбой подписать открытки украинцам, незаконно находящимся в российских тюрьмах, аннексированном Крыму и на оккупированном Донбассе. После своего освобождения в сентябре 2019 годак с такими просьбами обращался к депутатам Европарламента, польского Сейма, к украинским студентам в Польше, к людям в Черкассах, Каменке. Все отзывались. Здесь от депутатов получил 13 открыток.

Вы сработались с руководителем ОГА Александром Скичко? Он четвертый глава областной администрации при президенте Зеленском. Есть понимание, почему их так часто меняют?

– У нас сложились деловые отношения.

У президента не хватает специалистов в резерве. Во Франции студенты вузов во время учебы проходят курс публичного управления. Лучшие из них поступают в ENA – Национальную школу администрации. Это государственное учреждение в сфере высшего последипломного образования и повышения квалификации. Подчинено премьер-министру. Его создал в 1945 году генерал де Голль, чтобы предоставить равный доступ к высшим должностям. И дал толчок преемственности французских элит. Опытные политики и государственные деятели передают опыт и знания молодежи, поэтому в государственном управлении этой страны нет кадрового голода. Выпускники ENA и являются этим резервом.

В Украине же уровень политической культуры низкий. Мы часто становимся свидетелями недолгих кадровых назначений.

Как более чем за два года изменился президент Зеленский и его политика?

– Изменения есть. Зеленский получил политический опыт. Но до сих пор живет иллюзиями договориться с агрессором. Сделал ряд демонстративных шагов для ограничения действий пятой колонны Кремля в Украине (санкции против Виктора Медведчука, закрытие пророссийских телеканалов 112 Украина, ZIK и NewsOne. – ГПУ). Истинные намерения агрессора власть недооценивает.

Как вы освоились в Черкассах?

– Это город, где родился. Сложно было привыкнуть разве что к манерам черкасских водителей. Столичный и местный ритм и уровень культуры вождения таки отличаются.

Весь отцовский род – с Черкащины. Из села Окнино Катеринопольского района. Отец возглавлял здесь Сосновский райком. Первые детские воспоминания – жизнь в бараке в районе Химпоселка. В детстве в том здании пошел общаться с людьми и к вечеру таких слов нахватался, что отец с матерью за голову брались.

Потом жили вон в том доме, – встает и показывает в окно двухэтажный коттедж напротив городского совета. – Кажется, там сейчас банк. Когда мне было 4 года, у нас была в нем однокомнатная квартира. Первое яркое воспоминание – я выбрался на балкон и просунул голову в металлические прутья перил. А обратно вытащить не сумел. Так стоял и орал, пока мать не услышала.

На что потратили первую зарплату в областном совете?

– На обучение сына Максима.

В 2007 году я ездил в командировку в Страсбург. Возвращался через Мюнхен. В самолете познакомился тогда еще с боксером Виталием Кличко. Во время разговора попросил дать автограф. Виталий спросил, кому. Говорю, Максиму.

– А кто это?

– Мой сын, который появится на свет через два месяца.

После заключения пришел на встречу уже к мэру Киева Виталию Кличко со своим сыном. Максим почти год занимался кикбоксингом. Я ему напомнил тот автограф, а новый он оставил на перчатках для этого вида спорта.

Почему в 2016 году вы поехали в Москву, где вас арестовали?

– Там жили родственники по отцовской линии. Одному из них потребовалась сложная операция на глазах. Решил помочь. Встретился с родственниками и другом. Он – бывший киевлянин. Там его родители. Брат на Майдане спасал людей. Мы сидели в его машине, потому что у него проблемы с ногами. Вспоминали прошлое, дискутировали. Он спросил, не отвезу ли я родственникам снимки. Дал мне диск “с фото”. Говорю, в ноутбуке нет дисковода, я потом гляну. Он вышел из машины якобы проверить колесо. В это время с четырех сторон вломились эфэсбэшники, шестеро здоровых мужиков. Начали кричать: “Оставаться на месте. Работает ФСБ России!” Один схватил меня за горло и щупал воротник рубашки. Искал ампулу с ядом. Из туфель вытащили супинаторы. Надели наручники, на голову натянули вонючий мешок. Пока везли, перекрывали дорогу.

Думал, на допросе будут пытать. Когда офицер ФСБ достал салфетку, чтобы вытереть мне кровь с подбородка, немного отпустило. Забрали телефоны. В четыре ночи привезли в СИЗО МВД. А в шесть утра заорала мелодия гимна – “Союз нерушимый”. Это было ужасно. На третий день услышал по радио, что меня арестовали и пошел резонанс. Диск с якобы семейными фото товарища оказался какими-то документами с секретной информацией. Как выяснили на суде – сфабрикованными.

Он записывал разговор. В ФСБ мне прокручивали запись и ошибочно отмотали лишнее. Включили на том месте, где они с офицером ФСБ обсуждали мой арест.

– Ну что, Василич, игра стоила свеч?

– Еще как стоила, Михалыч!

Видел его на суде. Он прятал глаза. Уже еле передвигался на костылях. Я чего-то думаю, что это было не последнее наказание в его жизни.

Что после плена вам давалось трудно, к чему привыкали заново?

– Привыкал к обычной жизни в семье. В заключении постоянно находишься в напряжении, в ожидании агрессии, провокации, подвоха со стороны надзирателей или заключенных. От этого сложно избавиться сразу. Семья помогла восстановить хорошие привычки. Я перестал выживать, начал жить.

Что до сих пор всплывает в памяти?

– Из ужасов вспоминается смерть наркокурьера из соседней камеры. Он повесился несмотря на круглосуточное видеонаблюдение. Еще пожилая врач, перед судебным заседанием мерила давление не мне, а конвойным ФСБ.

В тюрьме встречался с россиянином-националистом Александром Мироновым, который шесть лет скрывался в подполье, а потом сдался. С эстонцем, которого схватили для обмена, когда в правительстве Эстонии обнаружили российского шпиона. С узбеком-террористом, который хотел взорвать собор Русской православной церкви Василия Блаженного и расстрелять из автомата всех на Красной площади.

Теперь как считаете, что это было?

– Испытание. Три года жизни фактически потеряны. Пока сидел в российских тюрьмах, умер мой отец. Я не видел, как рос и возмужал сын. Однако научился держать удар. Увидел настоящую Россию изнутри. В который раз убедился, что ментально мы разные народы.

В Россию запретили въезд на 20 лет

Роман Сущенко родом из Черкасс. Сейчас живет там с семьей.

Окончил Киевское высшее танковое инженерное училище. В 1995 году участвовал в миротворческой операции в Боснии и Герцеговине. В украинском специальном батальоне отвечал за связи с общественностью и местными властями. Там усовершенствовал французский, изучил сербохорватский язык.

Уволился из Вооруженных сил в 2001 в звании майора. Заочно окончил факультет журналистики Киевского университета им. Тараса Шевченко. Работал в агентстве Укринформ. В 2010 году стал его спецкором во Франции. Жил в Париже.

В 2016 году приехал к родственникам в Москву. Его задержала ФСБ, обвинили в шпионаже. Год отсидел в тюрьме Лефортово, два – в колонии строгого режима в поселке Утробино под Кирово-Чепецком. Освободили 7 сентября 2019-го в рамках обмена пленными. Россия запретила ему въезд на 20 лет.

В декабре 2020-го был избран первым заместителем председателя Черкасского областного совета от фракции “Европейская солидарность”.

Женат на Анжелике Сущенко. Есть дочь Юлия, 30 лет, и сын 13-летний Максим.